Неточные совпадения
—
Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать
мужу, что ей дела нет до того, приедет или не приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением ждала золовку.
Когда я записал и его имя в книжку за нерадение, она ужасно начала хлопотать, чтоб мне изладить коней: сама взнуздывала, завязывала упряжь, помогала запрягать, чтоб только меня
успокоить, чтоб я не жаловался на
мужа, и делала это с своего рода грацией.
Мать боялась также, чтоб межеванье не задержало отца, и, чтоб ее
успокоить, он дал ей слово, что если в две недели межеванье не будет кончено, то он все бросит, оставит там поверенным кого-нибудь, хотя Федора,
мужа Параши, а сам приедет к нам, в Уфу.
Та никак не могла ее
успокоить и, чуть лишь стало светать, побежала за самой Ариной Прохоровной, уверив больную, что та знает, где ее
муж и когда он воротится.
— Не хотите ли, я принесу капель, которые
муж велел вам принимать и которые всегда вас так
успокаивают?
— Ну, мы хоть в то время в контрах промежду себя были, однако я и виду ей не подала: честь честью ее приняла, утешила,
успокоила, да, под видом гощенья, так это дело кругленько обделала, что
муж и в могилу ушел — ничего не знал!
— Душенька! не мучь ты себя! утри свои глазки! —
успокаивал Надежду Петровну
муж ее, надворный советник Бламанже, стоя перед ней на коленях, — поверь, такие испытания никогда без цели не посылаются! Со временем…
— Одни только Чичаговы понимали нравственные причины печального положения молодых Багровых, и хотя Софья Николавна и еще менее Алексей Степаныч — ничего им не открывали, но они приняли в них живое участие и своим дружеским вниманием, а всего более частыми посещениями, присутствием своим, умными и дельными разговорами много
успокаивали пылкую голову Софьи Николавны и много сделали добра на то время и ей и ее
мужу.
Муж ее также казался вполне счастливым и в то же время был так спокоен и рассудителен, что
успокоил бедную Арину Васильевну своими умными речами.
— Уж как быть-то, голубушка, такое наше женское дело, —
успокаивала она невестку, — теперь вот у нас мир да благодать, а ежели поднять все сызнова — упаси Владычица! Тихостью-то больше возьмешь с
мужем всегда, а вздорить-то, он всегда вздор будет… подурит-подурит Михалко и одумается. С этим Володькой теперь связался — от него вся и причина выходит…
Тут старуха делала обыкновенно какой-то таинственный знак снохам, и все три робко, шаг за шагом, подходили к работающим. Тетушка Анна рада была, что
муж ее по крайней мере хоть разговаривает об отсутствующих: авось услышит она от него какую разумную, толковую речь, которая
успокоит ее материнское наболевшее сердце.
Ничто не заставляло ее тотчас высказываться, ничто не мешало ей
успокоивать его обещаниями, оттягивать и оставлять все в неизвестности до самого отъезда… до отъезда с
мужем в Италию! Но она жизнь его загубила, она две жизни загубила!.. Мало ли чего нет!
Бегушев, оставшись один, прикорнул тоже на диване к подушке головой и заснул крепчайшим сном. Его очень
успокоили и обрадовали слова Домны Осиповны, что Олухов уезжает надолго в Сибирь. Странное дело: Бегушев, не сознаваясь даже самому себе, ревновал Домну Осиповну к
мужу, хотя не имел к тому никаких данных!
Покорность
мужа не очень
успокоила Домну Осиповну. Она знала, какие экспромты от него бывают, по прежней своей жизни с ним. Что касается Бегушева, так она и подумать об нем боялась, зная наперед, что с ним бороться ей гораздо будет труднее, чем с
мужем… Словом, она находила себя очень похожей на слабый челн, на который со всех сторон напирают волны и которому единственное спасение — скользить как-нибудь посреди этого и не падать духом.
Ночью, разбуженная плачем ребёнка, покормив,
успокоив его, она подходила к окну и долго смотрела в сад, в небо, без слов думая о себе, о матери, свёкре,
муже, обо всём, что дал ей незаметно прошедший, нелёгкий день.
Митя ловко умел
успокаивать рабочих; он посоветовал Мирону закупить в деревнях муки, круп, гороха, картофеля и продавать рабочим по своей цене, начисляя только провоз и утечку. Рабочим это понравилось, а Якову стало ясно, что фабрика верит весёлому человеку больше, чем Мирону, и Яков видел, что Мирон всё чаще ссорится с Татьяниным
мужем.
«Не захромала ли? — говорила она: — прошлый раз так-то целые сутки ехал Максим, всю дорогу пешком шел!» И Аксютка налаживала свои маятники опять к дому, а Акулина придумывала причины задержки
мужа и старалась
успокоить себя, — но не успевала!
— Я знаю… Послушайте: съездите, пожалуйста, к
мужу, упросите его, чтобы он не делал этих глупостей и приехал бы домой, и, бога ради,
успокойте его об Курдюмове.
Жена Колышкина была дома. Только воротилась она от вятских сродников, где часто и подолгу гащивала. Впервые еще увиделась с ней Аграфена Петровна. Не больше получаса поговорили они и стали старыми знакомыми, давнишними подругами… Хорошие люди скоро сходятся, а у них у обеих — у Марфы Михайловны и Аграфены Петровны — одни заботы, одни попеченья:
мужа успокоить, деток разуму научить, хозяйством управить да бедному по силе помощь подать.
— И матушка тут! — почти с отчаяньем сказал
муж. — Она не вынесет этого. Ведь так любить, так любить ее, как она… я не знаю. Хоть бы вы, батюшка, попытались
успокоить ее и уговорить уйти отсюда.
— О боже, да что же иное? Ты, Лара, можешь прекрасно употребить это в свою пользу: он теперь подогрет настолько, насколько нужно; ты знаешь его слабую струну и, стало быть, понимаешь, что нужно делать. Ступай же, ma chère.
Успокой и
мужа, и Синтянину.
Она была замечательно неспокойна и при появлении Ропшина окинула его тревожным взглядом. Глафира уже чувствовала полный страх пред этим человеком, а по развившейся в ней крайней подозрительности не могла
успокоить себя, что он не пойдет с отчаянья и не начнет как-нибудь поправлять свое положение полной откровенностью пред ее
мужем.
При этом шут не перестает вставлять свои несмешные шутки. Приходит
муж Гонерилы, хочет
успокоить Лира, но Лир проклинает Гонерилу, призывая на нее или бесплодие, или рождение такого урода-ребенка, который отплатил бы ей насмешкой и презрением за ее материнские заботы и этим показал бы ей весь ужас и боль, причиняемую детской неблагодарностью.
До тех пор она
успокаивала свою совесть увлечением молодости, любовью, прощающей все, несходством характеров ее и
мужа, так быстро, по-военному обвенчавшемуся с ней, не дав ей даже узнать себя, тяжестью совместной жизни при крутом нраве Александра Васильевича, по летам годившегося ей в отцы.
«Я на самом деле, покончив с ним, — она даже мысленно не хотела в доме
мужа назвать Талицкого по имени, — проеду в Тихвин и возвращусь через полторы, две недели… Значит, я почти не солгала ему…» —
успокаивала себя Хвостова.
В данном случае, впрочем, эта черта характера ее
мужа успокаивала ее.
За что наказал
муж жену так жестоко? — этот вопрос, на который они, конечно, не получали ответа от взрослых, не раз возникал в их маленьких головках. С летами девочки стали обдумывать этот вопрос и решили, что жена согрешила против
мужа, нарушила клятву, данную перед алтарем, виделась без позволения с чужим мужчиною. На этом и остановилось разрешение вопроса. Оно
успокоило княжну Людмилу.
— Ах, ваше преосвященство!.. Да разумеется все так самое лучшее, как вы говорите!.. — А потом обернулась к отцу и ему сказала: — А вы, душко мое, свое нравоученье оставьте, ибо писано же, что «и имущие жены пусть живут как неимущие»… Кто же что-нибудь может против того и сказать, что як звезды на перси вам ниспадают, то это так им и слiд ниспадать и по закону и по писанию. А вы моего
мужа не слухайте, а
успокойте меня, в чем я вас духовно просить имею о господе!